История
советских органов государственной безопасности таит в своем содержании много
тайн. Самые значимые для судьбы нашего отечества относятся ко второй половине
30-х годов прошлого столетия и связаны с феноменом «массовых репрессий». Их
волна, обрушившаяся на наше общество в 1937–1938 гг., накрыла в первую очередь
руководящих работников партийных и советских органов, но вместе с тем поглотила
сотни тысяч рядовых граждан, признанных «враждебными», «антисоветскими»
элементами. Советские органы государственной безопасности являлись инструментом
этих репрессий. Именно в такой роли они и представляются, как правило, в
публицистической литературе, посвященной этому трагическому событию советской
истории. Между тем в действительности репрессии направлялись в указанное время
и на само НКВД в целом, и на входившее в его состав Главное управление
государственной безопасности. Сотрудники органов государственной
безопасности были не только ударной силой массовых репрессий, но и сами
оказались под ударом репрессивного аппарата своего ведомства. И это
было закономерно: в 1937–1938 годах советские органы государственной
безопасности в сущности перестали выполнять подлинное свое предназначение,
оказались фактически в состоянии разложения и под угрозой распада. Их
преступная деятельность стала реальной угрозой для Советского государства.В очерке В.А. Томсинова показывается, что
со второй половины 1938-го и в 1939 году наша страна начала медленно выползать
из состояния массового террора и соответственно из массового психоза,
помешательства, безумия. И ни в чем это выздоровление не проступало так сильно
и явственно, как в том, что происходило тогда с органами и в органах
государственной безопасности, воплощавшихся в учреждении под названием
«Наркомат Внутренних Дел Союза ССР».
В
папке «Материалы посвященные современной России» размещена первая часть
журнального варианта книги профессора В.А. Томсинова «А.Я.
Вышинский и феномен "сталинских репрессий"», опубликованная в журнале
«Законодательство» (2017. № 8–11) под названием«Андрей Януарьевич Вышинский (1883–1954): государственный деятель и правовед».
Фигура Вышинского
представляет собой ключ для расшифровки многих тайн политической жизни Советского государства в первые десятилетия его существования и прежде всего чрезвычайно
загадочного явления 30-х годов ХХ века, называемого «политическими
репрессиями». Использование в качестве важнейшего орудия данных эксцессов
такого человека, как А.Я. Вышинский, заставляет усомниться в
правильности доминирующего в исторической публицистике объяснения их исключительно мотивами политической борьбы между различными группировками советской бюрократии, стремлением сталинской группировки
подавить своих противников. Междоусобная борьба в правящем слое
Советского государства никогда не прекращалась и со второй половины 20-х годов
действительно стала обостряться. Сталин и его сторонники в большевистской
партии действительно стремились любыми средствами победить своих соперников.
Но был еще один, более глубинный, намного более значимый, мотив для
развертывания в СССР в середине 30-х годов маховика политических репрессий. На
этот мотив как раз и указывает персона Вышинского.
В
папке «Материалы, посвященные современной России» размещен второй очерк В.А.
Томсинова "Февральская революция как технология разрушения государства",
опубликованный в журнале «Славяне» (2017. № 3. С. 7–16). Он является
продолжением очерка, опубликованного ранее в этом же издании.
В
новой публикации профессор В.А. Томсинов показывает, что крушение самодержавной
монархии в России весной 1917 года повлекло за собой разрушение государства как
такового и тем самым предопределило победу большевиков в схватке за власть над
страной с другими политическими силами. Большевики победили осенью 1917 года потому, что оказались в России
единственной организованной политической силой, способной возродить государственность.
В папке «Материалы, посвященные
современной России» размещена статья профессора В.А. Томсинова «Революции 1917 года в России в свете мирового революционного опыта»,опубликованная в журнале «Вестник
Московского университета. Серия 11. Право» (2017. № 2. С. 3–33). В ней
предпринимается попытка осмыслить сущность революций 1917 года в России с позиции
мирового революционного опыта.
Термин «революция», который применяется для
обозначения судьбоносных для нашей страны событий 1917 года, сам по себе не
объясняет их сути. Определяя революцию как радикальное
насильственное качественное изменение в государственном и общественном строе, в
официальной политической идеологии, доминирующих ценностях, ученые
предполагают, что на месте и вместо разрушенного государства возникает государство новое, качественно отличающееся от прежнего, сокрушенного
революцией. Но если этого не происходит, если существующее государство под
действием заговора просто гибнет, а нового государства вместо него не
возникает, то можно ли в этом случае говорить о революции? Может быть, правильнее называть такой поворот событий не революцией,
а просторазрушением государства? И как понимать приход к власти новой
политической силы в условиях разрушенного государства, если эта сила своими
действиями, пусть и немыслимо жестокими, восстанавливает государство —
естественно, на других основаниях и в других формах, нежели то, которое было
разрушено? В данном случае действительно происходит
радикальное качественное изменение, переход в новое состояние, но не от одного
государственного строя к другому, а от безгосударственного состояния к
государственности. Можно ли такое превращение назвать революцией? Не
представляет ли собой это явление нечто большее, чем просто революция?
Катастрофические для государственности Российской империи события, произошедшие в конце февраля – начале марта 1917 года,
до сих пор и столетие спустя вызывают массу вопросов и в целом составляют неразгаданную тайну. Их называют «революцией»,
но если для такого определения есть основания, то нельзя не признать, что это была очень странная революция — пожалуй, самая необычная революция в мировой истории.
В очерке показывается на обширном документальном материале,
что явление, называемое «февральско-мартовской революцией 1917 года», стало результатом полного разложения всего высшего слоя Российской империи, включая династию Романовых, дворянство, буржуазию, духовенство, интеллигенцию, правительство и либеральную оппозицию. Именно по этой причине крушение монархии вылилось в разрушение государства как такового и сделало неизбежным скатывание общества к гражданской войне. Восстановить государство в условиях, когда высший общественный слой предельно дискредитировал себя в глазах населения, проявил себя совершенно неспособным управлять страной, можно было только на принципиально новых началах и сделать это могла только новая сила, способная опереться на народную стихию и использовать ее для возрождения России как полноценного государства и единой страны.
В папке
«Проблемы геополитики и международного права» размещена статья профессора В.А.
Томсинова «Украинский кризис и международный правопорядок», опубликованная в международном
научно-аналитическом журнале Межпарламентской Ассамблеи СНГ «Диалог: политика, право, экономика» (2016. № 2. С. 61–71).
В статье рассматривается украинский кризис с позиции
существующего международного правопорядка и дается оценка современного
международного права с точки зрения украинского кризиса.
Автор показывает, в частности, что «украинский кризис»
высветил реальное состояние современного международного права, его слабости,
пробелы, недостатки, противоречия. Он стал убедительным свидетельством полной
атрофии в практике международных отношений жизненно необходимых для
международного права механизмов согласования противоположных геополитических
интересов.
Вместе с тем «украинский кризис» дает понять, в каком
направлении должно развиваться международное право, чтобы сохранить свое
значение в регулировании международных отношений. Он предельно ясно
демонстрирует: необходима смена технологии развития международного права, его
нормы и принципы должны соответствовать реалиям международных отношений. Но при
этом нельзя устанавливать это соответствие искусственным путем.
Действующая система подготовки юристов в нашей стране не
предусматривает изучения истории юриспруденции в качестве самостоятельного
предмета. В учебной литературе по истории государства и права все внимание
уделяется государственным учреждениям и законодательным памятникам. Знаковая же
система права, вопросы юридической техники, применявшаяся в различные
исторические эпохи методика правотворчества, формулирования и толкования
правовых норм, приемы и способы организации правового материала, его
классификации и систематизации — все это остается за рамками учебных курсов.
Настоящее учебное пособие призвано восполнить этот пробел
относительно эпохи, охватывающей восемь веков русской истории — с Х по XVII
столетие. В нем рассматриваются сущность и различные формы русской
юриспруденции, дается характеристика носителям юридических знаний в русском
обществе, раскрывается значение основных юридических категорий, прежде всего
таких, как термины «право» и «правда».
О катастрофических для Российской империи
событиях конца февраля – начала марта 1917 года написано множество статей и
книг. Опубликовано большое количество документов, отражающих эти события. Их
участники, сыгравшие в них хоть какие-то роли оставили после себя массу
воспоминаний, заметок, размышлений. Все
эти материалы дают весьма подробную картину того, что было названо «февральской
революцией». Тем не менее государственная катастрофа, случившаяся с Российской
империей ровно столетие назад, остается тайной, которая все еще ждет своей
разгадки. О ней известно почти все, но непонятно главное — что это было?
Профессор Томсинов предпринял попытку
ответить на этот ключевой вопрос русской истории.
Древнерусский
юридический сборник, известный под названием «Русская Правда», без сомнения,
является самой главной загадкой в истории русской правовой культуры.
Загадочно
его появление на свет: ни летописи, ни другие дошедшие до нас документальные
материалы не дают сколько-нибудь убедительного ответа на вопросы, когда и
почему был создан этот правовой памятник.
Загадочно
и его название. Непонятно, почему он был назван словами «Русская Правда», а не
«Русский Закон» или «Русское Право».
